Судебные споры о страховании предметов искусства рисуют мрачную картину

Рональд Перельман утверждает, что картина «Элвис (21 раз)» Энди Уорхола была повреждена пожаром в его доме.

Мир искусства был необычайно взволнован, когда коллекционер-бизнесмен Рональд Перельман подал в суд на страховщиков за то, что они не выплатили возмещение за пять картин после пожара 2018 года в его доме в Восточном Хэмптонсе.

По сообщениям, Перельман показал, что работы, оцененные в $410 млн., впоследствии «потеряли свой блеск ... и большую часть своего характера», и что одна работа, картина 1971 года Сая Твомбли, «потеряла свою физическую привлекательность».

Продолжающаяся дискуссия по этому поводу поднимает вопросы о пределах страхования культурных ценностей - не в последнюю очередь о том, можно ли измерить «физическую привлекательность» количественно.

По словам Роберта Рида, главы отдела изобразительного искусства в страховой компании Hiscox, пункт страховки о «потере или повреждении», на который полагается иск Перельмана, является частью наиболее распространенного типа страховых полисов.

Несмотря на то, что он не упоминает напрямую о деле Перельмана, Рид говорит, что этот пункт «довольно широкий, но покрывает физическую потерю или повреждение. А эмоциональная потеря не покрывается».

Выплаты ущерба, как правило, покрывают стоимость восстановления произведений искусства плюс ее рассчитанную амортизацию. Но способ доказать физический ущерб предмету искусства является не ясным.

Дело Перельмана включает анализ внешнего эксперта, который, как говорится в его иске, «продемонстрировал необратимый ущерб, вызванный пожаром». Рид говорит, что в целом, «удивительно, что может показать научный анализ, но вы можете заставить одного эксперта сказать одно, и это будет заслуживать доверия, а другого эксперта - сказать обратное, и это также будет заслуживать доверия».

Экспертные оценки являются потенциальным минным полем на этом и без того мрачном рынке.

Страховые взносы обычно рассчитываются в процентах от стоимости объекта или коллекции.

Но поскольку эти сборы устанавливаются относительно низкими (как правило, менее 1%), коллекционеры, которые пользуются страхованием искусства, имеют тенденцию заявлять максимально возможную стоимость коллекции, что получить самое высокое возмещение в случае претензии.

Это также соответствует интересам страховщиков, поскольку они получают более высокую премию. Но такая оценка может не отражать реальную ценность объекта страхования и может сильно отличаться от оценки, сделанной, скажем, при расчете налога на наследство или судебном урегулировании развода.

«Вы часто можете оказаться в центре битвы между оценщиками», - говорит Аманда Грей, партнер по художественному праву в Mishcon de Reya.

В любом случае, по ее словам, коллекционеры должны уделять больше внимания своим контрактам: «Мультимиллионеры, возможно, не заинтересованы в том, чтобы лично заполнять свои страховые документы, но кто-то должен это делать». Она напоминает, что даже после подписания контракта «это не мертвый документ, который можно хранить в ящике».

Вместо этого, коллекционеры должны помнить, что «если, например, вы перемещаете свое искусство, особенно в другую юрисдикцию, когда его стоимость увеличилась, то если вы купите новые работы, вам нужно будет обновить свою страховку, если вы не хотите, чтобы ее проверяли», - говорит она.

Дело Перельмана можно свести к «отсутствию уверенности в том, что на самом деле подразумевалось под «повреждением от огня», - говорит она.

Другая проблема, о которой говорит Дэвид Скалли, эксперт по страхованию, который более 25 лет был андеррайтером изобразительного искусства в Axa XL, заключается в том, что цены на определенных современных художников в последние годы взлетели.

Таким образом, он говорит, что концентрация ценности только в нескольких объектах страхования, таких как пять картин Перельмана, делает искусство более капиталоемким для страховщиков: они должны удерживать больше денег в резерве в случае страховых претензий, что уменьшает их прибыль.

«Раньше страхование искусства было одним из самых прибыльных направлений бизнеса, поэтому страховщики могли позволить себе быть очень щедрыми, когда возникала претензия. Сегодня это не такое привлекательное направление», - говорит он.

Более широкие проблемы повышают риски. «Изменение климата, особенно в регионах, подверженных ураганам и землетрясениям, означает, что страховые ставки в отношении риска катастроф значительно выросли», - говорит Скалли.

Хранение предмета искусства в юрисдикции с налоговыми преимуществами, может не помочь, опять же потому, что концентрация стоимости повышает страховые ставки.

Рид из Hiscox сигнализирует о рисках в других областях, которые теперь включаются в расчет стоимости страховки искусства, такие как возможные атаки активистов в музеях и «рост ущерба, нанесенного людьми, которые делая селфи пятятся и задевают объект».

Коллекционеры могут вообще не пользоваться страхованием своих коллекций. «Наш самый большой конкурент - это не Axa, а люди, которые не пользуются страховкой», - говорит Рид. Те, кто находится за пределами США и Европы, «иногда рады принять риск на себя», и таких людей много, говорит он.

Скалли отмечает, что это позволяет преодолеть проблемы конфиденциальности, поскольку «иногда люди не хотят оставлять бумажный след страхования».

Грей говорит, что судебный процесс Перельмана все еще является редкостью в мире искусства. Но Скалли предупреждает, что страховые претензии могут возникнуть в связи с тем, что владельцы предметов искусства теряют деньги, вложенные в свой бизнес, или инвестиции в экономику.

Он говорит (не имея в виду дело Перельмана): «Во время каждой рецессии стоимость произведений искусства растет, и в некоторых случаях она искажается. В большинстве случаев повышение стоимости возникает из-за нужды, а не жадности. Есть люди, которые всегда честны, и есть те, кто откровенно нечестен, но посередине находится множество тех, кто может быть образцом добродетели, пока не наступит день, когда потребуется выплатить насущный долг».